Духи — самые сложные запахи в мире. Природа проигрывает у человека эту битву, хотя человек зачастую проигрывает у природы, когда старается имитировать её в аромате. И если говорить о восприятии таких сложных ольфакторных конструкций, то оно сугубо индивидуально. Как и реакция на него. Если бы мы все чувствовали одинаково, а в Осмотеке в Версале под стеклянным колпаком мерно покачивался идеальный нос, то мир парфюмерии был бы гораздо беднее, но также в нём сформировался бы институт критики и эталонов. К сожалению или счастью, ничего этого нет. Мы сами решаем, какие ароматы любить и носить. Наш автор Валерий Михалицын попросил читателей своего телеграм-канала Inquisitio Odoramentorum написать списки ароматов, которые они считают лучшими из лучших и отмечают особым титулом #eaudivine, чтобы выбрать десять из них и рассказать на Aromo.
Вообще, это удивительно — осознавать, что большинство людей имеет вкусы, отличные от твоих. Это как вдруг понять, что один и тот же объект на разных языках называется по-разному, и даже в пределах одного языка, но разных народов, — тоже. И все эти названия определяют объект. От смены характеризующего его слова объект не изменится, но может измениться его восприятие. Парфюмерия же — не объект, она сама — восприятие, которое, как мы знаем, меняется от слов. Человечество слишком мало уделяло внимания собственному обонянию, чтобы всем своим весом опираться на него и безоговорочно верить своим чувствам.
Недавно со мной произошла история: нужно было срочно привести в порядок волосы, но мой парикмахер взял выходной, и я сел в кресло к совершенно незнакомому человеку. Обычно в барбершопе я немногословен, но мастер хотел узнать, чем я занимаюсь, и получил правдивый ответ. В следующую секунду он смутился и сказал, что сейчас испытывает неловкость, потому что запах его духов, вероятно, не слишком для меня хорош, и может оскорбить мой тонкий вкус. Справедливости ради, я действительно отметил, что от него пахнет парфюмерией, правда, в финальной фазе её раскрытия, но это был приятный амброво-мыльный запах, похожий на какую-нибудь мужскую уходовую косметику. Мы вскоре выяснили, что это Bleu de Chanel, и я сказал, что ничего не имею против него. После чего барбер без лишних вопросов привёл меня в порядок.
Я же крепко задумался и решил узнать у читателей своего телеграм-канала, какие ароматы они любят больше всего на свете, чтобы в очередной раз убедиться, насколько мы все разные и как по-разному понимаем абсолютную красоту. Конечно, было предложено гораздо больше десяти ароматов, но с одними я не был знаком, о других мне просто нечего было сказать, о третьих я не мог сказать ничего хорошего. А цель этого текста — посмотреть на уже знакомые ароматы под другим углом, приняв их красоту за аксиому. Поэтому я выбрал всего десять, гармонию и качество которых я понимаю, несмотря на то что в мой личный список #eaudivine они никогда не попадали, пусть некоторые из них и довольно близки к получению этого титула.
The Moon, Editions de Parfums Frédéric Malle
Четвёртый и последний аромат марки, выпущенный в рамках коллекции Desert Gems. Нельзя исключать, что он совсем последний для коллекции, потому что в Европе и России дела у неё не заладились. Настолько, что все четыре аромата в 2021 году окончательно вывели с отечественного рынка. Очевидно, что вся линейка — самодовольная насмешка над всеми европейскими производителями, которые делают парфюмерию в арабском стиле, а также серьёзный конкурент для самых лучших арабских ароматов на тему уда. Да, The Night — первый аромат Desert Gems — вышел в 2014 году, когда «удовая лихорадка» подала первые признаки спада. Но пах он так и стоил столько, что любой ближневосточный бренд не пожалел бы для него самого лучшего флакона, сплошь усыпанного рубинами, чтобы цена на него стала совсем запредельной. До выпуска The Moon в 2019 году самым популярным в коллекции был кожано-фруктовый Promise (2017), но работа молодого парфюмера Жюльена Раскине отодвинула его на второй план.
The Moon кажется мне идеальным воплощением темы Tuscan Leather Tom Ford, потому что это фактически та же идея, воплощённая ярче, смелее, дороже, породистей, другими ингредиентами и художественными приёмами. За основу Раскине взял великолепный удовый аккорд — густой, древесный, анималистический и чуть дымный, кажущийся достаточно натуральным, к тому же собранным из высококлассного сырья. Парфюмер добавил к нему немного изобутилхинолина, чтобы растушевать слишком острые грани и несколько смягчить их, сандала для тех же целей и пачулей для усиления и углубления древесного остова композиции. А в сердце поместил пылающую малину. Малина доведена до состояния почти остывшего варенья, покрытого мягкой и розовой пенкой. Аккорд проработан хорошо и выглядит открытым. В его переливах можно почувствовать и шафран, и гвоздику, и фирменные малевские розы, чьи лепестки — не шёлк, но бархат. Расстояния между смысловыми аккордами тактично выдержаны, чтобы каждый из них мог полноценно развиваться. The Moon более животный, чем Promise, но гораздо меньше, чем The Night и Dawn. Его анималистическая суть держится на грани между «как интересно!» и «как это можно носить?». Из-за своей уместности и гармоничности она не мешает даже мне, хотя из всех Desert Gems я влюблён в Promise. Но именно The Moon — самая коммерчески успешная работа этой линейки. И он действительно очень красив.
Ostara, Penhaligon’s
Про этот аромат английской марки, сейчас принадлежащей испанской компании Puig, я рассказывал уже неоднократно, но в начале года я понял про него ещё кое-что. Композиция была выпущена в 2015 году и посвящена древнегерманской богине весны Остаре, а также циклу жизни цветка — от робкого ростка до зенита цветения. Было ли это заданием безвестного креативного директора, или парфюмер Бертран Дюшофур сам решил посвятить аромат нарциссу — не знаю, но всё время с момента знакомства с ароматом я думал, что нарцисс в Ostara — весьма условный, фантазийный. Настоящие пахнут иначе. Я ошибался — и нет. Дело в том, что главный аккорд в работе Дюшофура — не нарцисс, а жонкиль.
Обычно считается, что жонкиль — французское название нарцисса, но это не так: первый имеет свой особенный запах, в котором гораздо больше сладости, а также отчётлив сливочный оттенок, в то время как зелёный и животный сведены к минимуму. Именно этот цветок парфюмер поместил в центр композиции. Впрочем, ничего удивительного: Бертран всегда отдаёт предпочтение лактонным запахам. Жонкиль в Ostara окружён молочной же зеленью, зрелой пыльцой медоносных цветов и лёгким оттенком медового воска в финале. Производитель представил сложнейшую пирамиду, какие обычно характерны для Бертрана Дюшофура, но аромат пахнет слитно и желтоцветочно. Все украшения заглавной темы воспринимаются именно как оттенки, а не самостоятельные аккорды.
Благодаря акватическому цикламену и листу фиалки, пряной гвоздике из иланг-иланга и животности из абсолюта жасмина, а также глубокой ванильно-бальзамической ноте, делающей медовый воск ещё более округлым и мягким, Ostara — не жалкий цветочный солифлор, не просто попытка имитации запаха жонкилей, а настоящее подношение древней богине весны, сливочно-цветочная амброзия, достойная коснуться её губ и… один из самых красивых и необычных ароматов на тему нарциссов в мире. В 2017 году Penhaligon’s сняли его с производства, так что уже сегодня он стал историей. Впрочем, эту историю ещё можно успеть наверстать. Она определённо того стоит.
Fathom V, BeauFort London
Супернишевый бренд сессионного барабанщика Prodigy Лео Крэбтри (ох, как он не любит, когда его музыкальную деятельность упоминают в контексте его же парфюмерии) BeauFort London — это то, какой, я считаю, хорошая парфюмерия быть вообще не должна. Свои первые ароматы Крэбтри создал самостоятельно, буквально на кухне, но этому предшествовали эксперименты с косметикой для бороды и даже, кажется, парфюмированными свечами. Однако ни одно из этих начинаний до широкой публики не дошло — остались у друзей музыканта. Над всеми парфюмерными композициями он работает в качестве креативного директора с двумя профессиональными парфюмерами. Но лишь одну из них мне хочется назвать красивой. Или, скорее, вменяемой. BeauFort London — бренд драматичный, довольно тёмный и даже мрачный, нервный и неровный, но именно это часто цепляет любителей аутентичной нишевой парфюмерии. С этим ничего не поделаешь, любовь к нишевым странностям не обходит стороной почти ни одного новичка. Обычно я ставлю BeauFort London в один ряд с такими брендами как D.S. & Durga: это не абсолютно отвратительно, но всё еще не ясно, зачем.
Однако в Fathom V я действительно нахожу декадентскую красоту и надёжную, устойчивую гармонию. Он вдохновлён «Бурей» Уильяма Шекспира — пьесой о моряках, кораблекрушениях, призраках и любви. Этот аромат — букет цветов на холодной могиле, оставленный под ночным дождём. В нём мрачные, горькие лилии сплетены с ландышами, тюльпанами и осенними хризантемами. Сплетены и завёрнуты в пропитанную отработанным машинным маслом бумагу. Сырая чёрная земля расступилась и приняла подношение, чтобы в следующий миг вновь сомкнуться под черным октябрьским небом. Fathom V нельзя назвать готической лилией — не хватает изящной резьбы на теле композиции и стрельчатых окон. Это сложный цветочно-землистый аромат в эстетике «стимпанк» или мрачной викторианской Англии. Атмосферный и удивительно ясный, он предлагает нечто новое даже тем, кто думает, что знает про лилии всё. Хотя и здесь необходима оговорка. Ледяные зелёные лилии больше похожи на смесь тюльпанов и хризантем, но и таких тюльпанов вы тоже никогда не встречали.
Tubereuse Criminelle, Serge Lutens
Больше всех я думал над тем, чтобы включить в свой список этот аромат Сержа Лютанса. Но как же удивителен сам факт того, что человек назвал эту во всех смыслах криминальную туберозу своей «божественной водой». Именно она стоит дальше всех от этого титула в моём личном рейтинге, который я не собираюсь здесь озвучивать. Конечно, при наличии подобных списков божественных вод и элементарных аналитических способностей можно многое понять о человеке или, по крайней, мере построить предположения, которые в будущем, скорее всего, окажутся верными. Ведь главная особенность eau divine в том, что они, в отличие от других ароматов в гардеробе, отражают самое глубинное, самое настоящее и живое. И если остальные ароматы можно назвать костюмами, масками, образами, то божественные воды — это ароматы, показывающие нас настоящих. Сказанное может звучать как парфстилистская ересь, но это не так. Да и ко всякой парфюмерной астрологии и психологии отношения не имеет. «Криминальную туберозу» Лютанс выпустил в 1999 году при сотрудничестве с парфюмером Кристофером Шелдрейком, и я отважусь назвать её самым сложным и спорным ароматом бренда, существующего без малого тридцать лет. Сначала он появился в эксклюзивной коллекции Serge Lutens, разлитый во флаконы «bell jar» объёмом 75 мл. Но в 2011 году его перенесли в основную линейку и вывели из эксклюзивной продажи бутика в Пале-Руаяль.
Эта тубероза — истинный цветок зла. В начале ледяная, камфорная, эвкалиптовая и откровенно лекарственная, она постепенно теплеет, согретая пряностями гвоздики и мускатного ореха, но всё равно не проявляется в полной мере и отстоит бесконечно далеко от всех тех сладких, «чувственных», фруктовых тубероз, к которым привыкла современная парфюмерия. Эта тубероза составлена из жасмина, иланг-иланга, лилии в оттенках и, конечно, абсолюта туберозы, в котором парфюмер вывел на передний план все зелёные, медицинские, горькие и техногенные грани типа резины. Кажется, что-то пластиковое в этом аромате безжалостно и без остатка оплавилось, а затем сгорело, не оставив после себя пепла — лишь глубокие раны. Однако среди ужасов, драмы, под завалами мёртвых цветов тихо сияет белое, крохотное, размером с лепесток, пламя цветка туберозы. Той самой туберозы — молочной и нежной. Но в итоге и оно тоже будет уничтожено, чтобы переродиться лишь в следующей капле духов.
Дуальность композиции, за которую лично я мог бы её полюбить, выдержана недостаточно четко. Для меня она старомодная, глухая, лекарственная и слишком размазанная. Однако, как и все остальные ароматы Лютанса, удивительно красноречиво и изящно исповедуется в своих злодеяниях. Аромат был несколько раз реформулирован и его экспортная версия стала гораздо более дружелюбной — цветочной и сладкой, с меньшим количеством лекарственных нот, чем оригинал, полюбившийся человеку, вписавшему Tubereuse Criminelle в этот список.
New-York, Nicolaï Parfumeur-Créateur
Без всяких сомнений, я могу назвать New-York идеальной демонстрацией «высокого класса» в парфюмерии и примером вневременных ароматов. Он был выпущен в 1989 году, но ничуть не потерял своей актуальности. Если честно, я считаю New-York одной из лучших работ Патрисии де Николаи, чей талант и вкус унаследованы от поколений семьи Герлен. Вообще, я не раз слышал, что ароматы Nicolaï Parfumeur-Créateur называют «Guerlain здорового человека». Очень хочется согласиться, хотя мне нравится то, что делают Тьерри Вассер и Дельфин Йельк для «высокой» коллекции Guerlain. Впрочем, бутиковый Guerlain — тоже Guerlain здорового человека. New-York вполне мог появиться и у них, но не появился.
Номинально это цитрусовый фужер, в котором настолько сочные, свежие и сладкие лимоны, что больше походят на какие-то уникальные апельсины и совсем не напоминают дешёвый запах леденцов. Внушительная дозировка цветочной лаванды делает композиции стать и задаёт каркас, но вскоре она теплеет в ванильно-амбровом аккорде. Ни один из оттенков аромата, как и смысловые аккорды, не выглядит чрезмерным и вульгарным. Здесь нет и малейшего перекоса. Даже такие мощные, витальные пряности как гвоздика и корица, хорошо воспитаны и вежливы. Они добавляют аромату правильной восточной сладости, бархатистости и одновременно контраста, сопровождая отцветающую лаванду и цитрусы к древесно-мускусному финалу. Ближе к финальной фазе New-York вдруг обретает черты довольно старомодного и уверенного шипра, несмотря на классическое фужерное начало. Да, его можно бы назвать старомодным, ведь выпущен он в 1989 году, а создан, вероятно, и того раньше. Однако даже этот мускусно-анималистический, тёплый древесный финал кажется современной интерпретацией классики, потому что он, скорее, кожано-пачулевый, чем какой-либо ещё, украшенный мягкой, некондитерской ванилью. Такие конструкции базовых аккордов популярны и сейчас.
New-York — прекрасное противостояние противоположностей. Несмотря на то, что определяем он, скорее, мужским, в нём есть и какая-то нежная, очень элегантная женственность. И да, это потрясающая, высококлассная работа парфюмера и такое же сырьё. Обязательная программа для всех. Must try.
Noir de Noir, Tom Ford
Noir de Noir, наверное, самый неуникальный аромат этой подборки. Он представляет собой классическое высказывание на тему роза/уд и, конечно, имеет десятки братьев, с которыми различается в нюансах, характере, качестве сырья и работы парфюмера. Кстати, о парфюмерах. В Tom Ford их имена, как правило, скрывают, но не в этот раз. Композиция подписана Жаком Кавалье и Гарри Фремоном, которые известны своими внушительными портфолио в люксовом сегменте. Оба считаются «большими» парфюмерами, но ароматы Tom Ford всегда сделаны так, словно их собирали настоящие титулованные мастера.
Обвинять Noir de Noir в неактуальности нельзя, он, скорее, даже несколько опередил время, потому что в 2007 году, когда он вышел, «удовая лихорадка» только начала разноситься по западному миру. Конечно, уд здесь использован насквозь синтетический, но ещё не тот беззубый аккорд, что вскоре будет применяться в нишевой и даже люксовой парфюмерии. Да, сочетание розы, уда, шафрана и пачулей считается сегодня наивным и забавным, но в 2007 году оно не было таким. К тому же первый аромат Tom Ford Black Orchid не прошёл бесследно и для Noir de Noir, подарив ему землисто-пряно-терпкий аккорд черного трюфеля. Вообще, всю композицию можно назвать канонической. Умеренная анималистичность уда сплетается здесь с землистыми, шоколадными пачулями, сладкой (но не сахарной), ягодной, тёмно-розовой розой и кожано-медицинским шафраном. Для того, чтобы аромат стал полной антологией ближневосточной парфюмерии глазами французских парфюмеров и американского креативного директора, ему не хватает только ладана. Но и без него он восхитительно хорош.
Нет, правда: Noir de Noir — отличная парфюмерная работа. Глубокий, полнотелый, богатый и дорого пахнущий аромат. В нём нет так любимого поздним Фордом гламура, но уже есть сексуальность. Правда, пока что она крепко связана с ориентальным стилем. Красота этой композиции — красота работы парфюмеров с качественным сырьём. Чувствуется, что у формулы был вменяемый бюджет. Да, в ней нет особого многоцветья и многоголосья, там фактически нечего разгадывать, но аромат очень красив. Нужно повториться, что на эту тему созданы сотни ароматов, но Noir de Noir сочетает в себе смелость нишевой парфюмерии середины «нулевых» и качество настоящего люкса. Странно называть его сегодня обязательной программой. Но если вы до сих пор в поисках красивых роз, то этот — ваш must try.
Dolce Amalfi, Xerjoff
Абсолютно точно: я бы не обратил внимание на аромат с названием «Dolce Amalfi», если бы не вручённый нашим бывшим главным редактором блоттер (хотя это вполне могли быть Джульетта Птоян или Матвей Юдов) на выставке Esxence в 2017 году. Я никогда не был на Амальфитанском побережье и выслушивание очередных пресс-релизных бредней про вдохновение итальянской Ривьерой в мои планы не входило. Но это и не было нужно, потому что наше знакомство с Dolce Amalfi началось непосредственно с аромата, который я до сих пор считаю уникальным по ряду причин. Тогда, весной 2017 года, мы с коллегами впервые заговорили об эволюции жанра гурманских ароматов, отделив его от основной группы и назвав «интеллектуальными гурманскими». Под это определение попадали ароматы, которые могли предложить что-то большее, чем ваниль, шоколад и сахар. Композиции, которые содержат необычную задумку или аккорд, сочетающийся с другими нетипичным для жанра образом. И Dolce Amalfi был одним из двух-трёх ароматов, благодаря которым группа вообще появилась. Так что помимо того, что это красивая композиция, она имеет также историческое значение.
Номинально Xerjoff выпустили сливочно-амбровый аромат, но фактически — нечто гораздо более сложное. В композиции два смысловых аккорда, связанные лишь в одной точке. Первый — амбровый, собранный из толуанского бальзама, ванили, ладана и пряностей. Второй — фруктовый — из айвы и сладких лимонов. У спелой айвы аромат яркий, очень приятный, яблочно-экзотический, но здесь она превращена в варенье, приправленное цедрой сладкого лимона. Но точкой пересечения главных нот стала сливочная. В первом случае — от ванили, во втором — от лактонного материала, участвующего в формировании аккорда яблока. Между ними — пряности и прополис. Именно из-за отчетливого, почти жёвкого запаха свежего прополиса я так полюбил Dolce Amalfi. Композицию хочется назвать текучей, поскольку она перетекает от мягких и сладких фруктов (нетипичной для восточных ароматов айвы) к сладким и мягким смолам и терпкой древесной амбре, а затем — к мёду и прополису, и так по кругу. Однако при этом она остаётся откровенно пряной, с отчетливой гвоздикой, которая кому-то может показаться слишком дымной, аптечной и вообще лишней здесь, но на самом деле гвоздика вносит в аромат жизнь и контрасты, без неё он просто не будет настолько подвижным и ярким. Всем любителям экзотических ароматов в ориентальном стиле, а также пряных и амбровых — must try. А я уже давно должен купить себе флакон.
Vitriol d’Oeillet, Serge Lutens
«Злую Гвоздику» я считаю одной из главных работ Сержа Лютанса, а также одним из лучших ароматов на тему цветка гвоздики из всех, что мне доводилось когда-либо пробовать. Есть, ещё, конечно, Oeillet Bengale от Aedes de Venustas, но он более прозрачный и розный, чем аромат от Serge Lutens, к тому же снят с производства вместе со всеми остальными. Вообще, название аромата переводится как «Гвоздичный купорос», но в России почему-то принято называть эту гвоздику злой.
Цветок в Vitriol d’Oeillet проработан до мельчайших деталей, мы словно разглядываем его под увеличительным стеклом, или даже под ольфакторным увеличителем. Оттенки жасмина, розы, иланга сливаются в пышущий жизнью (возможно, чрезмерно) темно-фиолетовый, крупный цветок гвоздики. При этом аромат ориентальный — с отчетливой гвоздикой-пряностью, пыльным черным перцем, мускатным орехом и оттенками смол где-то вдалеке. Однако ни Лютанс, ни его полубезумное описание ничего не говорят о запахе меди, который прячется в глубине аромата. Да, это пусть и тихий, но отчетливый запах меди. Он вовсе не кажется злым и неприятным, не придаёт аромату дополнительную драматичность, но вносит разнообразие и живость. А ещё загадку — ведь такие элементы без истории и веской причины не могут попасть в аромат. Хотя драмы в нём не так много, но достаточно деталей и атмосферы. Все они сконцентрированы на одном образе, но зато как интересно его изучать.
Vitriol d’Oeillet элегантный, изысканный, очень классический, но при этом смелый, яркий и вообще не старомодный. Да, он кажется ароматом из эпохи ар-деко, но это умелая, мастерская интерпретация, актуальная и спустя 10 лет после выпуска. Если Vitriol d’Oeillet до сих пор и не стал моей личной eau divine, то лишь потому, что я слишком редко им пользуюсь — дорожу драгоценным содержимым флакона первого выпуска.
Violette Fumee, Mona di Orio
Кажется, я впервые пишу про ароматы Mona di Orio, да ещё в таком контексте. Не могу себя назвать ни поклонником марки, ни человеком, которому она хотя бы интересна. Да и если быть откровенным, то ароматы Mona di Orio я не люблю. Ни те, что были созданы самой Моной, ни те, что сейчас выходят под именем марки из-под пера парфюмера Фредерика Дальмана. Хотя у Дальмана есть аромат, который мне более или менее нравится — Bohea Boheme. В этот список попал Violette Fumee, созданный Моной ди Орио ещё при жизни, но выпущенный лишь в 2013 году.
Ученица, великого парфюмера ХХ века Эдмона Рудницки, она отказалась от ценностей наставника и проложила собственный путь через буреломы и тёмные чащи, через мрачные сказки и неестественно изломанные остовы парфюмерных композиций в готическом и псевдоготическом стиле. Violette Fumee даже имя носит особенное — «Фиалковый дым» или «Фиолетовый дым». Но мне не кажется, что Ди Орио отказалась от того, чему учил её Рудницка. В каждом её аромате я вижу некоторую преднамеренную старомодность, игру в стилизацию, словно парфюмер навсегда замерла во времени своего ученичества и пользовалась только теми приёмами и ингредиентами, которые усвоила во врем я обучения.
Violette Fumee — не исключение. Дынный, альдегидный, ландышево-жирный в начале, он похож на классические духи из ХХ века, и лишь спустя время становится фиалкой, но не цветком, а листом, уложенным на ванильно-бальзамическую базу, и тоже классическую. Я бы должен написать про контраст между бальзамической сладостью и влажностью дыни и фиалкового листа, но этот контраст умозрительный, потому что сам аромат не контрастный, а плавно текущий, переливающийся: от фруктов — к влажной, зелёной коже, а затем — к тихо тлеющим смолам. В нём даже есть какая-то болезненная нежность, как в старом черно-белом фотопортрете давно ушедшего из жизни, но бесконечно любимого человека, чье лицо и сейчас сияет свежестью, да вот твоё собственное — уже нет. Аромат холодный и дымного оттенка как такового в нём нет, хотя есть на него намёк. С ароматами марки есть одна странность: ты соприкасаешься не столько с духами, сколько с человеком, стоящим за ними. Я не понимаю, как это возможно реализовать на уровне парфюмерных ингредиентов и их сочетаний, но абсолютно точно мне это соприкосновение не нравится.
Nuit de Bakelite, Naomi Goodsir
Наоми Гудсир — странная. Нет, правда. Я вспоминаю нашу встречу во Флоренции в 2017 году, в апартаментах Принца Савойского, вспоминаю затянутые белыми простынями зеркала, кресла, диваны, предметы декора и саму Наоми, которая странно улыбается, рассказывая, что багаж парфюмера Изабель Дуайен потерялся в пути, а единственный флакон с «Бакелитовой Ночью» был в нём, но мы всё равно можем о нём поговорить.
Нет, Наоми, не можем. Потому что этот аромат кажется невозможным представить со слов. Яростная, бьющаяся в истерике горькая, зелёная тубероза, заточённая в клетку из чёрных пластиковых прутьев, которые крепче любого металла и ядовиты. Тубероза эта так пронзительна, что мне хочется сравнить её с банши, потому что от крика в жилах стынет кровь. Дуайен подчеркнула зелень абсолюта туберозы, кажется, миллиардом зелёным материалов — от спирта листьев до изобутилхинолила, не миновав горькую полынь. Аккорд кожи, построенный на изобутилхинолине, — второй по значимости в композиции, но парфюмер выделила его зелёную и горькие грани, подсветив их стираксом, чтобы добавить ещё больше синтетической ядовитости. Но из глубины композиции, согревшись на коже, через какое-то время проступает нежная тубероза — белоцветочная, с трогательными молочными оттенками, кажущимися тем нежнее, чем ярче и неистовей зелень и кожа (привет, Tubereuse Criminelle Serge Lutens).
Рассказывать о структуре Nuit de Bakelite особенно нечего, она вся на ладони, но этот аромат из тех, что нужно самостоятельно пробовать. Даже если он не понравится, то это — произведение искусства, идеальная в своей техничности работа и особенный опыт. Дуайен не зря носит свой титул — это умный и выверенный аромат, собранный с большим вкусом и мастерством. Удивительно, что после этой композиции бренд не выпустил ничего, словно Бакелитовая Ночь стала последней для Naomi Goodsir. И финал этот — отличная драма с элементами хоррора и романтики, непонятая массовым потребителем, непринятая. Смело заносите Nuit de Bakelite в свои списки для знакомства, даже если вы не любите ни нежных, хрупких тубероз, ни приторных от горечи кожаных ароматов.
